Люди и волки (Черная пустошь - 2) - Страница 24

Солдаты проверяли оружие и снаряжение, наблюдатели с термовизорами занимали места на флангах. Чед Ригби переключил рацию на волну диспетчерской службы Башни:

– Это – отряд "А", ждем разрешения на выход. Как слышите меня? Прием.

Рация заскрипела в ответ голосом Адама Фолза:

– Это – Башня, Чед. Слышим тебя хорошо. Выход разрешаем.

– Понял, сэр, – ответил Ригби. – Открыть ворота!

Четверо солдат открыли ворота. Командир проследил за тем, как последний солдат покинул периметр, и приказал закрыть ворота.

– Сэр, мы прошли внешний периметр. Ворота закрыты. Приступаем к выполнению задания.

– Вас понял, командир. Удачи! Возвращайтесь скорей.

– Спасибо, сэр. Следующий радиосеанс – через четыре часа. Конец связи.

– Понял. Конец связи.

…Через четыре часа перехода отряд остановился для пятиминутного отдыха. Еще ни один человек не заходил так далеко в лес. Ригби не рисковал отправлять в лес разведчиков с термовизорами, ограничиваясь только постоянным наблюдением во время движения. Никакой посторонней активности не было, за все четыре часа, за которые отряд всё дальше и дальше углублялся в лес, не было замечено ни одного животного, больше белки. Перед самым привалом солдаты, шедшие впереди основной группы охотников, вспугнули оленя, стремительными плавными прыжками скрывшегося в лесу. Деймонд Кард с каким-то чувством ностальгии проследил за взмахами белого хвоста. Здешний олень был очень похож на своего земного собрата, и Карда охватило чувство тоски и грусти. Он побоялся признаться самому себе, что ему захотелось домой, на Землю.

– Знаешь, Деймонд, – сказал приятелю Чак Норман, – я не хочу показаться параноиком, но наши солдаты производят больше шума, чем воскресная экскурсия школьников.

– Чего ты злишься, Чак? – раздраженно спросил Джимми Ортега, солдат двадцати лет, смуглый цвет кожи которого ясно указывал на его латиноамериканское происхождение.

– Чего я злюсь?! – закипая, поинтересовался Норманн. – Так ты, Ортега, спрашиваешь, почему я злюсь? Да вы топаете, как слоны! Зверь услышит вас за пять миль так же легко, как обезьяна снимает шкурку с банана!

– Не горячись, Чак, – сказал Тим Рэнделл, бывший «зеленый» берет, когда-то служивший под командованием Адама Фолза. – До охоты еще далеко. Нам еще целый день, как ты сказал, топать до «точки». А там мы еще наверняка целый день убьем на то, чтобы устроиться на месте.

– Все равно, – упрямо мотнул головой Норманн, – мы могли бы завалить оленя по дороге, если бы вы, раздолбаи, двигались хоть чуточку ловчей.

– Что за шум? – подошел к группе спорщиков Чед Ригби.

– Да вот Норманн корчит из себя Чингачгука – Большого Змея, – фыркнул Ортега.

– Тебя назначили командиром, Ортега? – спокойно парировал Норманн. – Что-то я пропустил этот момент.

Ответом было молчание, только Ригби удивленно приподнял брови.

– То-то и оно, – довольно сказал Норманн, поворачиваясь к командиру. – А вы, Ригби, могли бы приказать своим парням ходить по лесу так, как надо.

– Успокойтесь, Норманн, – спокойно сказал Ригби. – Лично я не нахожу, что мои подчиненные производят слишком много шума. До места назначения еще идти и идти, а если ваши охотничьи инстинкты берут верх над чувством здравого смысла, то я могу порекомендовать вам успокаивающее из моей походной аптечки.

Чак Норман раздраженно засопел и Кард, по природе своей всегда бывший миротворцем, сказал:

– Командир прав, Чак. Если бы мы выстрелили раньше времени, то мы обнаружили себя.

– А еще, мистер Норман, – в разговор вступил Илайджа, – олень замедлил бы наш темп движения.

– Ладно, ладно, – проворчал Норман, – сдаюсь.

Он отошел вперед и демонстративно заложил руки за спину.

– Как тебе нравится этот тип, Джимми? – усмехаясь, спросил Рэнделл.

– Никак, – буркнул Ортега. – По-моему, он нарывается на неприятности. И потом, разве мы так шумим? Идем, как обычно, ни слова не говорим, а он «топают», «топают», – передразнил Нормана солдат.

Действительно, солдаты, в своем большинстве, бывшие спецназовцы, передвигались практически бесшумно, выбирая участки земли, поросшие травой, избегая наступать на сухие ветви, опавшие с деревьев. Норман просто сильно нервничал, а в возбужденном состоянии даже малейший шум или едва слышный шорох превращается в оглушительный шум и треск.

– Вперед! – Ригби махнул рукой, сверившись с картой местности.

Отряд продолжил движение. Чак Норман шел впереди, рядом с Ригби. Рэнделл затоптал окурок сигареты:

– Пошли, Джимми. Только не слишком топай.

– Да ну тебя, – усмехнулся Ортега, поправляя ремень автоматической винтовки на плече…

Через двадцать минут спустя на узкую поляну, на которой еще совсем недавно стояли люди, вышел поджарый волк. Он шел неторопливо, опустив голову к самой земле. Ноздри хищника щекотали чужие запахи, шерсть на загривке топорщилась, желтые глаза пристально всматривались в лес. Волк остановился на том самом месте, на котором Тим Рэнделл втоптал в землю недокуренную сигарету. Верхняя губа поползла вверх, обнажив белые зубы, приглушенное рычание вырвалось из пасти волка. Запах гари раздражал его, он фыркнул, и, повернувшись на месте, исчез в лесу.

Его путь лежал на северо-восток, к своему новому племени. Волк бежал, торопясь принести известие, которого так ждал Белый: «Люди снова появились в лесу»…

Высота «12-20» была высоким холмом с плоской вершиной, поросшей колючим кустарником. Подъем занял некоторое время, Норман и Кард с непривычки запыхались, поднимаясь наверх. Дыхание Илайджи оставалось таким размеренным и спокойным, как во время спокойной неторопливой ходьбы. Он первым достиг вершины холма и внимательно осмотрелся.